Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер. И вот душа человека стоит перед вратами с надписью "Рай" и рядом душа собаки.
На вратах надпись: "с собаками вход воспрещен! ".
Не вошел человек в эти врата, прошел мимо.
Идут они по дороге, вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.
- Простите, уважаемый...
- Петр я. - А что за этими воротами?
- Рай. - А с собакой можно?
- Конечно!
- А там, раньше, что за врата?
- В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросают друзей.
«Дни шли за днями, а хозяин не появлялся. Белый Клык, не знавший до сих пор, что такое болезнь, заболел. Он был плох, настолько плох, что Мэтту пришлось в конце концов взять его в хижину. Кроме того, в своем письме к хозяину Мэтт приписал несколько строк о Белом Клыке.
Получив письмо в Серкле, Уиндон Скотт прочел следующее:
«Проклятый волк отказывается работать. Ничего не ест. Совсем приуныл. Собаки не дают ему проходу. Хочет знать, куда вы девались, а я не умею растолковывать ему. Боюсь, как бы не сдох».
Мэтт писал правду. Белый Клык затосковал, перестал есть, не отбивался от налетавших на него собак. Он лежал в комнате на полу около печки, потеряв всякий интерес к еде, к Мэтту, ко всему на свете. Мэтт пробовал говорить с ним ласково, пробовал кричать — ничего не действовало: Белый Клык поднимал на него потускневшие глаза, а потом ронял голову на передние лапы.
Но однажды вечером, когда Мэтт сидел за столом и читал, шепотом бормоча слова и шевеля губами, внимание его привлекло тихое повизгивание Белого Клыка. Белый Клык встал с места, навострил уши, глядя на дверь, и внимательно прислушивался. Минутой позже Мэтт услышал шаги. Дверь отворилась, и вошел Уиндон Скотт. Они поздоровались. Потом Скотт огляделся по сторонам.
—А где волк?— спросил он и увидел его.
Белый Клык стоял около печки. Он не бросился вперед, как сделала бы всякая другая собака, а стоял и смотрел на своего хозяина.
—Черт возьми!— воскликнул Мэтт.— Да он хвостом виляет!
